 |
 БУДЕТ!
Провели черту и сказали: граница! А по обе стороны — живые люди. И близким в разлуке тоскливо снится, Что встречи не будет…
Провели черту. И стоят солдаты. Пули в винтовке, в «нагане», в «смите»… Отсюда кричу: «Отдайте брата!» А с той стороны: «К сестре пустите!»
Стоят, как серые камни, молча. Поджидают пули сестру и брата. И над стражей чья-то жестокость волчья… И стража не виновата.
Смертные шаги — перейти границу… Но по обе стороны смелые люди! Надо желать и уметь добиться…
|
 |
|
БЕССМЕРТИЕ
ПОГИБШЕМУ БРАТУ
От жизни, от ее угроз Ты, говорят, ушел на небо. Тебе ничьих не надо слез. Не надо ни любви, ни хлеба…
Так неожиданно для нас Собрался в дальнюю дорогу. Но о тебе скажу сейчас: Отмучился… и слава Богу!
Ты, настоящий и большой, Был слишком ярким между нами, С такой суровою душой, С такими грозными глазами.
Когда рванет железо с крыш Летящих пуль горячий ветер, Я удивлюсь, что ты молчишь, Что нет тебя на этом свете.
Сказал ты, помню, в дни войны (В тебе проснулся пыл военный): «Как хорошо, что две страны Поговорили откровенно!»
Судьбы непобедима власть! Одну тропу избрав меж тропок, Ушел ты, чтоб навек упасть Среди крутых маньчжурских сопок.
И рядом спят твои друзья. С земным покончены расчеты. И песенка звучит моя По-деревенски, как причеты.
Места, где ты лежишь, пусты, И сопки голые унылы; А ветер гнет к земле кусты И воет около могилы.
Там прах лежит, не ты, не ты! Душой бессмертною ты с нами. Несем мы в жизнь твои мечты Живыми сильными руками! 1933 г
БЕССМЕРТНИК
У далекой реки, Где живут и колдуют шаманы, Берега высоки И прозрачны ночные туманы.
Высоки берега, Над водою — обрывы крутые. И темнеет тайга Со времен Ермака и Батыя.
Со времен Ермака… Молчаливы степные курганы, Молчалива река, Где звенят бубенцами шаманы.
И другие живут, Но другие попали случайно, И они не поймут Величавую древнюю тайну.
Тайну старой тайги, Где ночные опасны засады, Не отыщут враги Драгоценные русские клады.
Первый клад Иртыша, Что лежит, в волны темные канув: Боевая душа Ермака, победителя ханов!
Охраняет тайга Клад второй: молодую Россию! И пугает врага Мрачным шумом лесная стихия…
Реки, степи, леса… Сколько воздуха, солнца и шири! И звенят голоса Старой песней о Русской Сибири!
И казак удалой Из безвестной сибирской станицы Рисковал головой, Охраняя родные границы.
«Жили мы на Оби… — Так рассказывал дедушка внуку. — Ты свой край полюби За красу, за отвагу, за муку!»
Там бессмертник цветет, Там шаманы звенят бубенцами… Все чужое умрет, Все родное — останется с нами.
1933 г .
|
Марианна Колосова (Римма Ивановна Виноградова, в замужестве Покровская) родилась 19 (26) мая 1903 года на Алтае. Происходила из древнего и крепкого рода кубанских казаков. Ее отцом был священник, убитый воинствующими безбожниками, а ее жених, белогвардейский офицер, был расстрелян чуть ли не на ее глазах. До Гражданской войны жила в Барнауле. Весь 1919 год и начало 1920-го Марианна Колосова провела в районе Семиречья — последнем оплоте белых сил на юго-восточном направлении. Эту территорию удерживали остатки 2-го Степного сибирского корпуса под командованием генерал-майора Анненкова. После разгрома белых она навсегда покинула Россию, перебравшись вместе с анненковцами в Китай, сначала в Джунгарию, а затем в Харбин. Там, в китайском Харбине, ее стихи стали публиковаться в русском журнале «Рубеж», а в 1929 году вышел первый ее сборник «Армия песен». В дальнейшем в Харбине увидели свет ее книги стихов «Господи, спаси Россию!», «Не покорюсь!», «На звон мечей». Творчество Марианны Колосовой высоко ценили русские поэты Харбина — А.Несмелов, А.Ачаир, В.Перелешин и многие другие. Современники называли ее «бардом Белой армии» и харбинской Мариной Цветаевой. После оккупации Харбина японцами она в 1934 г. вместе с мужем, бывшим офицером Белой армии А.Н. Покровским перебралась в Шанхай, где ее стихи стали публиковаться в журнале «Парус» и где вышли две ее последние книги: «На боевом посту» и «Медный гул». В 1949 году Китай стал коммунистическим, и семья Покровских уехала сначала на Филиппины, затем в Бразилию. В конце 50-х они окончательно осели в Чили. Скончалась Марианна Колосова 6 октября 1964 года. Похоронена в Пуэнте-Альто, пригороде Сантьяго. На табличке, прикрепленной к могильному кресту, имеется надпись: «Русская национальная поэтесса».
     ХЛЕБ И УГОЛ Свой собственный и хлеб и угол - Свой собственный и хлеб и угол... Что мне Нью-Йорк, Париж и Прага? За желтой колесницей славы Чужие книги прочитаю, Не надо золота и славы. В вечерний отдых от заботы, 1930
 |
БОР МОЙ
Плачу над грушей дюшес, Сгорбилась в горе великом: Где ты, родимый мой лес, Папоротник, земляника!
Право, смешной разговор: Я разлюбила бананы. Бор мой, сосновый мой бор, Запах медовый и пряный!
Может быть, в этом году (Дай помечтаю немножко!) Утром на зорьке пойду В рощу с плетеным лукошком.
Как это мог ты забыть? Тише… в лесу — это в храме! Буду сбирать я грибы И воевать с комарами.
Лес мой, родимый мой лес! В горести сгорбила спину… Видно, попутал нас бес И уволок на чужбину.
Грусть мою, русскую грусть Выпущу птичкой из рук я. Допьяна нынче напьюсь Новой печалью — разлукой.
Склоны отвесные гор… Нет, уж не песней, а криком: — Бор мой, сосновый мой бор, Папоротник, земляника!..
1929 г .
Ответ Демьяну Бедному Беру «сибирскiй матерьял», 20 июня 1934 года.
|
ЛЕБЕДИНЫЕ ПЕРЬЯ Спотыкаясь, бреду без дороги я, А дорога - песками зыбучими... Кто помог бы? а с ношей уменьшенной От людей оградиться бы келийкой, Песни бережно в сердце вынашивать... Чтобы каждая песня без промаха Смотрит в зори печальными взорами 1930
В ПУСТЫНЕ
Россия? Ты еще жива?
В цвету черемуховом ты ли?..
Зимой, наверно, на дрова
Мою черемуху срубили…
Мужчины будут по-мужски
Решать мудреную задачу.
А я в цепях немой тоски
Молюсь и жалуюсь, и плачу.
Россия? Ты еще жива?
Ты новой ждешь войны и крови?
На помощь звать? Но где слова?
И есть ли нынче сила в слове?..
Неправда! Ты не умерла,
Хоть и подрублена под корень,
С душой Двуглавого Орла,
Который грозам непокорен!
Ты — вся в огне и вся в цвету,
И ты ни в чем не виновата.
Лелеешь новую мечту —
И громового ждешь раската.
Детьми замученная мать!
И мы обречены судьбою
Тебя любить и понимать,
И плакать горько над тобою.
Какое счастье русским быть!
Какая тяжесть быть им ныне…
В России горько стало жить,
А без России мы… в пустыне.
4 июля 1932 г.
|
БУСЫ
Нанизываю бусы прошлых дней На черную нитку памяти…
Вспоминать как будто бы и не о чем, Только, видно, час такой настал… Молодость моя была не девичья, По-мужски сурова и проста.
Прошлого кусты чуть-чуть раздвину я, Вспомню все без жалоб и без слез. Правда, были ночи соловьиные — Соловья-то слушать не пришлось.
Не пошутишь шалыми изменами, В дни, когда кругом тоска и кровь… Эх, ты, жизнь не девичья, военная! Фронтовая горькая любовь!
Над страной зарделось знамя алое. Злоба факел яростный зажгла. И в глазах любимых увидала я Гордость полоненного орла.
Коротка расправа с офицерами: Пуля из ружейного ствола. Труп его, прикрыв шинелью серою, Мертвеца вождем я назвала…
С той поры и вспоминать-то не о чем… Месть зажгла мне очи и уста! Стала жизнь не женская, не девичья — По-мужски сурова и проста.
Рассыпьтесь бусы прошлых дней С разорванной нитки памяти…
1930-е гг.
|